по степи усталый конь шёл. коня нагрузили овсом и ещё сеном, конь имел претензии ко вселенной. а потом — небо — бам! — и коня вхлам. не стучи копытами, прыткий, не жалуйся, а заткнись, пожалуйста, не ропщи на своего, мол, благодетеля, посуди, у тебя же и дети есть! а конь молчит, головой качает, небо — со злости: «ты это кончай тут! ишь выискался, агностик несчастный, да я щас те! дождёшься причастья! да у меня чертей на побегушках тыща!» — и эдак мелодично свищет. а конь стоит — день, два напролёт (конь стоит — служба идёт!…) — чертей не видать, у них дело иное — кто в казино, кто просто в запое. небо озлобилось, пламенем — фырк! — планета Земля лишилась птицы дрофы. небо чует: творится неладное, но сдаваться теперь-то — накладно как! речёт: эй, битюг, милость мою на тебе: донесёшь овёс — сделаю сенатором. конь в ответ — с оттяжкой, с издёвкой: «боян древний. аж обсуждать неловко». небо дождём кислотным пролилось — Римская Империя развалилась. конь тут же: «ну что за глагольные рифмы!» я в ответ: «ты у меня поговори, хмырь! я тут автор, сейчас мы тебя в мучениях…» потом вспоминаю: эй, стоп, зачем бы мне? тут морали пора быть на тему интима с Богом!
конь мгновенно: «боян же. такого написано много!»
в общем, пара слов — и конь стал кучкою атомов.
а мораль проста: нечего спорить с Автором!