сейчас расскажу, как спасаюсь от жары, задавая самой себе тупые вопросы.
нашла вот такое изображение Христа. для меня не новость, что разные культуры подгоняли изображение Спасителя под себя, китайцы рисовали с раскосыми глазами, копты — темнокожим, а американцы вообще голубоглазым блондином с решительно неназаретским розовым румянцем. но эта работа меня удивила, поскольку автор её — Симоне Мартини — итальянец.
мои отношения со Средневековьем похожи на отношения лопоухой собаки с садовым разбрызгивателем: ужасно интересуюсь, радостно ношусь рядом, но каждый раз пробегаю мимо и немедленно стряхиваю знания. поэтому для меня открытием становится то, что наверняка очевидно культурологам, антропологам и историкам.
к счастью, у меня под рукой есть Корнел и википедия!
их совокупные усилия подсказали мне следующее. когда мы говорим «итальянская средневековая живопись», мы кого представляем? черепашек-ниндзя, конечно, то есть всяких там Донателло да Микеланджело. представляем мы именно их потому, что флорентийская школа живописи, к которой они принадлежали, в итоге победила и прожила дольше, поэтому и стала для нас, неучей, синонимом «итальянской».
но на самом деле всё было не так просто, и в Италии тогда (в XIV веке) конкурировало несколько школ. (даже забавнее — конкретно в Тоскане конкурировало!) вторая называлась сиенской, и именно к ней относился наш художник Мартини, который нарисовал пикрилейтед.
сиенская школа сильно росла из византийской традиции, которую мы с вами хорошо знаем по иконам. пока черепашки-ниндзя стремились к реализму, перспективе там всякой и прочей правильной анатомии (подходу, который и стал мейнстримом в живописи позже, почему они и победили), сиенцы рисовали Духовность. ну, выделяли то, что важно по смыслу, а не то, что в реальности такое по пропорциям, и всё в этом духе.
(ах, как прекрасен был бы мир победившей сиенской школы!)
но вернёмся к нашему Иисусу. про сиенскую школу, конечно, всё очень интересно, но плохо объясняет, почему Спаситель на этой работе Мартини нарисован каким-то алеутом. на других работах Мартини мы находим святых с очень тёмной кожей и со стилизованными раскосыми глазами, но и то, и другое сразу я не нашла нигде.
здесь вы, вероятно, ожидаете увлекательной разгадки в конце расследования, но её нет. я не нашла ни у Мартини, ни у его заметных современников и источников вдохновения больше изображений святых с настолько выраженно неевропеоидными чертами. и не знаю, почему этот получился таким.
в википедии упоминается, что работы Мартини подвергались реставрации (правда, про эту конкретно ничего не говорится). Корнел предположил, что, возможно, реставрировал этого Христа другой художник с другой рукой — у них тогда было другое к этому делу отношение, воспроизвести оригинал точь-в-точь не пытались. это бы объяснило, почему картина стилистически будто бы выпадает из ряда его работ.
но интереснее всего тут, конечно, наблюдение за тем, насколько наше современное представление о значимых этнических чертах — оптика из узенькой бойницы современности. из всего своего относительно неудачного рисёча я делаю вывод, что для итальянских художников XIV века, следовавших по стопам византийской живописи, люди с более и менее тёмной кожей, более и менее вытянутыми лицами и раскосыми глазами были единым континуумом, в котором, разумеется, были свои каноны красоты, но в целом довольно разнообразные. разнообразнее, сказала бы я, чем в работах Северного Возрождения (Дюрер, Брейгель и т.д.), где все тощие, лобастые и длинноликие.
а это, товарищи, значит, что если мы рассматриваем себя (с нашей кириллицей и православием) как остаточный плод византийской культуры, то дивёрсити — крайне и крайне традиционная ценность.