Мы кулак, а ты — лишь жалкая единица;
мы сжимаем синицу, пока ты пускаешь нюни.
Почему ты мнёшься, что тебе вечно мнится,
никого не волнует. Теперь припади к деснице,
не забыв утереть предварительно сопли и слюни.

Это даже не больно, нечего корчить морду —
ты один как перст (не льсти себе, будто средний).
Гордость — это старую мать избавить от скорби,
а хамить старшим по чину — это не гордость.
И кончай трястись, ничего ты не предал.

Не стесняйся, лижи — говорят, тебе будет вкусно
(это делают ради амбиций и первые лица!).
А тебе не нужно амбиций. Быть смирным — искусство.
Что, готов отречься от былого паскудства?
Да?

Тогда тебе дозволено застрелиться.

Сказочная моя, волшебная Элизабета!
Всё, что случится ночью, утром будет забыто;
всё, что случится утром, уже не ваша забота.
(Ну перестань кривляться, и не таких видал.)

Да, Элизабета, вы прекрасней рассвета:
из богов и светил собрана ваша свита.
Можно ведь без обета — право же, естество так
подло разбередить, а после гроша не дать!

(Лиза, кончай ломаться, кончай дуреть от побед —
в мире полно и других, сговорчивых Элизабет.)