в наше техногенное время 
                              электровеников и мартенов
мантры начинают выдыхаться 
                     на втором-третьем заряде;
глаз, лишённый фасеток, 
                          видит цвет, но не различает оттенок;
и - ко всякому обывателю 
                   приставлен Тот, Который Рядом.

у него красивое тело, 
                  которое умеет дышать паром,
с хромированными суставами 
                              и неустанными сухожилиями,
всепонимающий, 
всеприкасаемый, 
он, кажется, идеальная пара
любому, кто пожелает любви
                    и кто пока ещё хоть чуть живенький.

***

моё тело — одиночная камера
                 с правом на раз в год свидания,
на которых вежливо интересуются,
                       не совсем ли я запаршивела;
отказ от экспорта пальцев 
                        ведёт к тактильному голоданию...
медитация сделает дёрганным,
                             но вряд ли воплотившимся Шивою.

мне всего бы пару-тройку прикосновений 
                                                к голодной, обезумевшей коже,
из которой тянутся руки — 
                              схватить, обнять, потрогать!

человек способен удовлетвориться 
                             самим собой. утром — такой же
волчий день с собою на завтрак...
...уже на ужин нерешительно пробуешь
Того, Который Рядом 
                      и приставлен любить задаром.
"герой бесплатных фантазий, 
                                    хочешь быть моим принцем?
я тебя сегодня присню, 
                    а не то — насмерть задавит
собственное отсохшее тело!"

сдираешь одежду, принципы,
налипшие бытовые мелочи, 
          занудные дневниковые опусы,
открываешь воющую кожицу, 
              рассыпающую электрические заряды:
"вот она я, живёхонька! 
              вся — от и до — по описи!"
и падаешь тысячью отпечатков...
вот только Того, Который Рядом

не существует.

весна — голубоглазая старуха
с запущенной болезнью Паркинсона —
руками в пигментации проталин
роняющая улицы на землю,
слепая, туговатая на ухо,
таращится пугающе и злобно
на то, как с юга стаи прилетают…

всегда одна, без снега, без друзей, и —
коряжистыми пятернями цепко,
хватает всех, кто молодой, за пясти,
давление их крови повышая;
им, хохоча, вколачивает в вены
стальные поршни, чтоб лимонной цедрой
с них облетели и остатки счастья
и прорастал в плоть похоти лишайник
и рвал в куски по прихоти весенней.

читается неровным почерком

Неудобная улыбка натёрла
шею тонкую как будто до дырок,
мне уже почти два раза четыре,
я мечтаю стать великим актёром,
а пока вот только скучная школа,
в школе очень, говорят, много всяких
неокрепших детских. Вот — забияки,
вот — заучки, вот фанаты «приколов»;
вот учительница в глаженой блузке
глазом страшным: лошадиным и строгим —
всё следит, как мы читаем предлоги.
Математика, английский и русский —
всё она. И, кстати, вовсе не злая,
просто с эдаким квадратным мышленьем:
«хорошо — всё, что научно». Вот пенье
за предмет она вообще не считает.

Впрочем, это ерунда, не по теме,
в школу ведь, вестимо, ходят общаться —
это наше первоклассное счастье! —
где ещё так наболтаться со всеми!
Тут такое было, слышите, паци,
наша псина подавилась видяхой!
Эй, вы слышите? — Нет… стали кружочком,
эй! А мне в него никак не пробраться…
Ой, смеются! Что там, что там смешное?
(улыбаюсь) Нет, не слышно… скажите,
а? А знаете, наш пёс — долгожитель,
у него видяха сзади и вышла…

Смех. Мои тряпичные кеды —
да, дешёвые, с финансами плохо,
псу на корм ушли последние крохи.
Кстати, сам я в школе обеды
вот не ем. Скажите на милость —
на скупой комок макаронный
тратить деньги! Лучше в метро мы
с братом вместе!

Вот. Так случилось,
что хожу я в кедах тряпичных,
но ведь это мелочи, верно?
В них зато гонять по траве так
весело!

Пожалуй, логично.
Им моя улыбка не больше,
не нужнее глупого смеха,
в смехе — как в гробу, как в тюрьме, как
в спирте — я — ввезённый из Польши
скрюченный младенец-уродец,
выставленный в банке для шутки —
не уйти, не сгинуть, лишь жутко,
что и дальше этот народец
будет будет будет смеяться
над чужими кедами кеды
штука правда очень смешная
очень очень очень смешная

Я уже и сам улыбаюсь,
потому что это — так просто!
Проще, чем уйти и заплакать.
проще чем уйти и заплакать

выплёскивая выплакивая
рифмованные соцветия
ромашками кашкой маками
вслепую плывём как дети мы

по рекам своей же памяти
ресницами словно вёслами
пусть пусто и больно падать нам
на колкие веси звёздные

пусть страшно и даже хочется
повыть на луну на бога там
зарыться от одиночества
в подушку упрямым хоботом

к нам грусть бредёт серой павою
на этих дальних излучинах
где дети паводка плавают
друг с другом быть не обучены